Читать Лескова! Чтобы перестать быть людьми с утонченными манерами фанатов календариков с котятами.

«Железная воля» - знаменитая повесть о русском и немецком национальных характерах (1876), не включенная Лесковым в прижизненное собрание сочинений, была извлечена из забвения и переиздана только во время Великой течественной войны.Выражение "Железная воля" было чем-то вроде идиомы, характеризовавшей, не без доли иронии, волевые качества немецкого народа, и широко распространенной в середине 19 в.Повесть основана на подлинных событиях, относящихся к жизни Николая Лескова, когда он служил в компании "Скотт и Вилькенс" (1857-1860 гг). Дела компания вела по всей России, и Лескову как представителю фирмы довелось в то время побывать во многих городах. Трехлетние странствия по России послужили причиной того, что Николай Лесков занялся писательским трудом."Железная воля" - ироничный и пронзительный моноспектакль в исполнении одного из самых популярных и востребованных актеров, Народного артиста России Сергея Гармашa...

"Воительница" Н. Лескова - это отличная книга автора, в которой рассказывается о всеми известной кружевницы Домне Платоновне. Она имеет много разношерстных знакомых, благодаря своей "доброте" и простоте. По ее мнению, все люди, которые ее окружают - сволочи. Никому на этом белом свете нельзя доверять, потому что сама женщина всякий раз становится обманутой. Она обладает своеобразным нравом, а в голове ее царит хаос и беспорядок.

Святыня старообрядческой общины мастеров-каменщиков, работающих на строительстве моста, икона ангела-хранителя строгановских писем была «запеча́тлена» чиновниками и отобрана в «новообрядческий» монастырь. Старообрядцы подменили икону копией, написанной специально приглашённым иконописцем. Для этого один из староверов прошёл с одного берега реки на другой по цепям недостроенного моста во время бурного ледохода.

Рождество - самый счастливый, самый таинственный праздник христианской культуры. Рождество - это рождение человека - Бога, который был послан, чтобы помочь сделать жизнь человека лучше, чище, нравственнее. В художественной литературе этот праздник воплощен в традициях святочного рассказа. В святочных рассказах обязательно присутствует добро и зло. Святочные рассказы назидательны, но мораль в них не высказывается прямо. Нравственный вывод читатель должен сделать самостоятельно, отвечая на вопрос: "Каким должно быть человеку?"

Повесть впервые опубликована в 1863 году в «Библиотеке для чтения» (No 7 и 8) под псевдонимом М. Стебницкий. Впоследствии Лесков значительно переработал повесть (убрал всю историю отношений Насти с «маленькой барышней» Машей, анекдот о том, как колокол в церковь везли, рассказ о поездке молодых к Настиным «господам» и весь финальный очерк, игравший роль эпилога и рисовавший крестьянскую жизнь после отмены крепостного права) и дал ей новое название — «Амур в лапоточках». Известно, что писатель планировал поместить переработанный вариант во второй том «Рассказов Стебницкого» (вышел в в Санкт-Петербурге в 1869 году), однако при жизни автора вторая редакция повести так и не была напечатана.

В царствование Екатерины II у некоторых приказного рода супругов, по фамилии Рыжовых, родился сын по имени Алексашка. Жило это семейство в Солигаличе, уездном городке Костромской губернии, расположенном при реках Костроме и Светице. Там, по словарю кн.Гагарина, значится семь каменных церквей, два духовные и одно светское училище, семь фабрик и заводов, тридцать семь лавок, три трактира, два питейные дома и 3665 жителей обоего пола. В городе бывают две годовые ярмарки и еженедельные базары; кроме того, значится «довольно деятельная торговля известью и дегтем». В то время, когда жил наш герой, здесь еще были соляные варницы.

Сегодня имя Николая Семеновича Лескова по праву находится в одном ряду с великими классиками русской литературы, но современники неоднозначно оценивали неповторимый язык и самобытный стиль писателя. Настоящее признание пришло к автору только в 20 веке , доказательством которого стали миллионные тиражи, десятки экранизаций и постановок, но главное - искренняя любовь миллионов читателей.

Род наш один из самых древних родов на Руси: все Протозановы по прямой линии происходят от первых владетельных князей, и под родовым гербом нашим значится, что он нам не милостью дарован, а принадлежит "не по грамоте".

Сегодня имя Николая Семеновича Лескова по праву находится в одном ряду с великими классиками русской литературы, но современники неоднозначно оценивали неповторимый язык и самобытный стиль писателя. Настоящее признание пришло к автору только в 20 веке , доказательством которого стали миллионные тиражи, десятки экранизаций и постановок, но главное - искренняя любовь миллионов читателей.

Тайнобрачие в России несомненно существует, и притом в довольно значительных размерах. Едва ли в каком-либо общественном кружке не известно хотя одно супружество, сочетание которого не вполне законно или даже совсем противозаконно. А между тем все эти браки кем-то повенчаны и где-то записаны и терпятся "ради слабости человеческой" и ради страха суровой строгости неподатливого закона. Наше положение таково, что мы как бы не можем обходиться, не обходя закона. Оттого, кажется, у нас так и велика народная терпимость. Но тем не менее наше тайнобрачие не представляет собою чего-нибудь совершенно бесшабашного и безнравственного. Напротив, в нем заметаю даже уважение русского человека к границам свободы в пределах нравственности и эстетики. Это всего удобнее можно наблюдать в интересной практике, которую выработало русское тайнобрачие, до сих пор удивительным образом пренебрегаемое исследователями нашего народного духа в самых глубоких и смелых его проявлениях. Между тем такое явление, как тайнобрачие, более, чем многое иное, открывает в нашем народе изобилие здоровых элементов, ручающихся за его способность к широкому и свободному развитию жизни в несколько иных формах.

Он сам почти миф, а история его – легенда. Чтобы повествовать о нем – надо быть французом, потому что одним людям этой нации удается объяснить другим то, чего они сами не понимают. Я говорю все это с тою целию, чтобы вперед испросить себе у моего читателя снисхождения ко всестороннему несовершенству моего рассказа о лице, воспроизведение которого стоило бы трудов гораздо лучшего мастера, чем я. Но Голован может быть скоро совсем позабыт, а это была бы утрата. Голован стоит внимания, и хотя я его знаю не настолько, чтобы мог начертать полное его изображение, однако я подберу и представлю некоторые черты этого не высокого ранга смертного человека, который сумел прослыть «несмертельным».

В дружественном мне доме с нетерпением ожидали получения февральской книги московского журнала "Мысль". Нетерпение это понятно, потому что должен был появиться новый рассказ графа Льва Николаевича Толстого. Я заходил к моим друзьям почаще, чтобы встретить ожидаемое произведение нашего великого художника и прочитать его вместе с добрыми людьми за их круглым столом и у их тихой, домашней лампы. Подобно мне, заходили и другие из коротких друзей - все с одною и тою же самою целью. И вот желанная книжка пришла, но рассказа Толстого в ней не было: маленький розовый билетик объяснял, что рассказ не может быть напечатан. Все огорчились, и всяк это выразил соответственно своему характеру и темпераменту: кто молча надулся и насупился, кто заговорил в раздражительном тоне, иные проводили параллели между воспоминаемым прошедшим, переживаемым настоящим и воображаемым будущим. А я в это время молча перелистывал книгу и пробегал напечатанный тут новый очерк Глеба Ивановича Успенского - одного из немногих литературных собратий наших, который не разрывает связей с жизненною правдою, не лжет и не притворствует ради угодничества так называемым направлениям. От этого беседовать с ним всегда приятно и очень нередко - даже полезно.

У нас не переводились, да и не переведутся праведные. Их только не замечают, а если стать присматриваться - они есть. Я сейчас вспоминаю целую обитель праведных, да еще из таких времен, в которые святое и доброе больше чем когда-нибудь пряталось от света. И, заметьте, все не из чернородья и не из знати, а из людей служилых, зависимых, коим соблюсти правоту труднее; но тогда были... Верно и теперь есть, только, разумеется, искать надо.

В сюжете произведения смешаны выдуманные и реальные исторические события. События повести начинаются приблизительно в 1815 году. Император Александр I во время поездки по Европе посетил Англию, где в числе прочих диковинок ему продемонстрировали крошечную стальную блоху, которая могла танцевать. Император приобрёл блоху и привёз её домой в Петербург. Спустя несколько лет, после смерти Александра I и восшествия на престол Николая I, блоху нашли среди вещей покойного государя и долго не могли понять, в чём смысл «нимфозории». Атаман Платов, который сопровождал Александра I в поездке по Европе, появился во дворце и объяснил, что это образец искусства английских механиков, но тут же заметил, что русские мастера своё дело знают не хуже. Государь Николай Павлович, который был уверен в превосходстве русских, поручил Платову осуществить дипломатическую поездку на Дон и заодно посетить проездом заводы в Туле. Среди местных умельцев можно было найти тех, кто мог бы достойно ответить на вызов англичан. Будучи в Туле, Платов вызвал троих самых известных местных оружейников во главе с мастеровым по кличке «Левша», показал им блоху и попросил придумать нечто такое, что превзошло бы замысел англичан. Возвращаясь на обратном пути с Дона, Платов снова заглянул в Тулу, где троица всё продолжала работать над заказом. Забрав Левшу с неоконченной, как считал недовольный Платов, работой, он отправился прямиком в Петербург. В столице под большим увеличением микроскопа выяснилось, что туляки превзошли англичан, подковав блоху на все ноги крошечными подковами. Государь и весь двор были восхищены, Левша получил награду. Государь распорядился отослать подкованную блоху обратно в Англию, чтобы продемонстрировать умение русских мастеров, и также послать Левшу. В Англии Левше продемонстрировали местные заводы, организацию работы и предложили остаться в Европе, но он отказался. На обратном пути в Россию Левша держал с полшкипером пари, по которому они должны были перепить друг друга. По приезде в Петербург, полшкипера привели в чувство, а Левша, не получив вовремя квалифицированную медицинскую помощь, скончался в простонародной Обухвинской больнице, где «неведомого сословия всех умирать принимают». Перед смертью Левша передал доктору Мартын-Сольскому оружейный секрет чистки стволов: «— Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни Бог войны, они стрелять не годятся». Но Мартын-Сольский не смог передать поручение, и по словам Лескова: «А доведи они левшины слова в своё время до государя, — в Крыму на войне с неприятелем совсем бы другой оборот был».

Сегодня имя Николая Семеновича Лескова по праву находится в одном ряду с великими классиками русской литературы, но современники неоднозначно оценивали неповторимый язык и самобытный стиль писателя. Настоящее признание пришло к автору только в 20 веке, доказательством которого стали миллионные тиражи, десятки экранизаций и постановок, но главное - искренняя любовь миллионов читателей.

Сегодня имя Николая Семеновича Лескова по праву находится в одном ряду с великими классиками русской литературы, но современники неоднозначно оценивали неповторимый язык и самобытный стиль писателя. Настоящее признание пришло к автору только в 20 веке , доказательством которого стали миллионные тиражи, десятки экранизаций и постановок, но главное - искренняя любовь миллионов читателей.

Событие, рассказ о котором ниже сего предлагается вниманию читателей, трогательно и ужасно по своему значению для главного героического лица пьесы, а развязка дела так оригинальна, что подобное ей даже едва ли возможно где-нибудь, кроме России. Это составляет отчасти придворный, отчасти исторический анекдот, недурно характеризующий нравы и направление очень любопытной, но крайне бедно отмеченной эпохи тридцатых годов совершающегося девятнадцатого столетия. Вымысла в наступающем рассказе нет нисколько.

По дороге к Валааму на Ладожском озере встречаются несколько путников. Один из них, одетый в послушничий подрясник и по виду «типический богатырь», рассказывает, что, имея «Божий дар» к приручиванию лошадей, он, по родительскому обещанию, всю жизнь погибал и никак не мог погибнуть. По просьбе путников бывший конэсер

Сегодня имя Николая Семеновича Лескова по праву находится в одном ряду с великими классиками русской литературы, но современники неоднозначно оценивали неповторимый язык и самобытный стиль писателя. Настоящее признание пришло к автору только в 20 веке , доказательством которого стали миллионные тиражи, десятки экранизаций и постановок, но главное - искренняя любовь миллионов читателей.

У домов, как у людей, есть своя репутация. Есть дома, где, по общему мнению, нечисто, то есть, где замечают те или другие проявления какой-то нечистой или по крайней мере непонятной силы. Спириты старались много сделать для разъяснения этого рода явлений, но так как теории их не пользуются большим доверием, то дело с страшными домами остается в прежнем положении."

Расскажу вам одно истинное событие, о котором недавно вспомнили в одном скромном кружке, по поводу замечаемого нынче чрезмерного усиления в нашем обществе холодного и бесстрастного эгоизма и безучастия. Некоторым из собеседников казалось, что будто прежде так не было, - им сдавалось, будто еще и в недавнее время сердца были немножко потеплее и души поучастливее, и один из собеседников, мой земляк, пожилой и весьма почтенный человек, сказал нам: - Да вот как, господа: я сейчас еще знаю у нас в губернии одного старичка, самого мелкопоместного дворянина, настоящего пигмея, который никогда в жизни не играл никакой значительной роли, а между тем он, живучи здесь в Петербурге, по одному благородному побуждению, сделал раз такое дело, что этому даже, пожалуй, и поверить трудно. И если я вам это расскажу, так вы увидите, что может сделать для ближнего самый маленький человек, когда он серьезно захочет помочь ему; - наше нынешнее горе в том, что никто ничего не хочет сделать для человека, если не чает от этого себе выгоды. И рассказчик сообщил нам следующее.

Сегодня имя Николая Семеновича Лескова по праву находится в одном ряду с великими классиками русской литературы, но современники неоднозначно оценивали неповторимый язык и самобытный стиль писателя. Настоящее признание пришло к автору только в 20 веке , доказательством которого стали миллионные тиражи, десятки экранизаций и постановок, но главное - искренняя любовь миллионов читателей.

Ранним вечером, на святках, мы сидели за чайным столом в большой голубой гостиной архиерейского дома. Нас было семь человек, восьмой наш хозяин, тогда уже весьма престарелый архиепископ, больной и немощный. Гости были люди просвещенные, и между ними шел интересный разговор о нашей вере и о нашем неверии, о нашем проповедничестве в храмах и о просветительных трудах наших миссий на Востоке.

Мое детство прошло в Орле. Мы жили в доме Немчинова, где-то недалеко от ""маленького собора"". Теперь я не могу разобрать, где именно стоял этот высокий деревянный дом, но помню, что из его сада был просторный вид за широкий и глубокий овраг с обрывистыми краями, прорезанными пластами красной глины. За оврагом расстилался большой выгон, на котором стояли казенные магазины, а возле них летом всегда учились солдаты. Я всякий день смотрел, как их учили и как их били. Тогда это было в употреблении, но я никак не мог к этому привыкнуть и всегда о них плакал. Чтобы это не часто повторялось, моя няня, престарелая московская солдатка - Марина Борисовна, уводила меня гулять в городской сад. Здесь мы садились над мелководной Окой и глядели, как в ней купались и играли маленькие дети, свободе которых я тогда очень-завидовал. Главная выгода их привольного положения в моих глазах состояла в том, что они не имели на себе ни обуви, ни белья, так как рубашонки их были сняты и ворот их с рукавами связаны. В таком приспособлении рубашки получали вид небольших мешков, и ребятишки, ставя их против течения, налавливали туда крохотную серебристую рыбешку. Она так мала, что ее нельзя чистить, и это признавалось достаточным основанием к тому, чтобы ее варить и есть нечищеною.

Запрещенная в советскую эпоху ядовитая сатира на «быт и нравы» “новых людей” – социалистов, полемизирующих с «Отцами и детьми» Тургенева и «Что делать?» Чернышевского. Книга, публикация которой вызвала в России оглушительный скандал – ведь в “антигероях” читатели узнавали реальных людей. Социалистическая община глазами человека, не воспринимающего ее убеждений и сурово анализирующего ее образ жизни, – что может быть интереснее?.. Нигилист Горданов и его любовница Глафира Бодростина решают убить мужа Глафиры. Таким образом им достанется его имущество и деньги. Им сопротивляются дворянин Подозеров, генеральша Синтянина и отставной майор Форов.

Свежий мартовский ветер гулко шумел деревьями большого Таврического сада в Петербурге и быстро гнал по погожему небу ярко-красные облака. На дворе было около восьми часов вечера; сумерки с каждой минутой надвигались все гуще и гуще, и в небольшой гостиной опрятного домика, выходившего окнами к одной из оранжерей опустелого Таврического дворца, ярко засветилась белая фарфоровая лампа, разливавшая тихий и ровный свет пo уютному покою. Это было в одном дружеском семействе, куда я, дядя мой Орест Маркович Ватажков и еще двое наших общих знакомых только что вернулись с вербного базара, что стоит о Лазаревой субботе у Гостиного двора. Мы все пришли сюда прямо с этого базара и разговорились о значении праздничных сюрпризов. Семейный дом, в котором мы собрались, был из числа тех домов, где не спешат отставать от заветных обычаев. Здесь известные праздничные дни отличаются от простых дней года всеми мелочами, какими отличались эти дни у отцов и дедов. Тут непременно поздний обед при звезде накануне рождества; кутья по Предтече в крещенский сочельник; жаворонки детям 9 марта, а в воскресенье пред страстной неделей вербные подарки. Последние обыкновенно состояли из разных игрушек и сюрпризов, которые накануне с вечера закупались на вербном базаре у Гостиного двора ц рано утром подвешивались на лентах под пологами детских кроваток. Каждый подарок украшался веткою вербы и крылатым херувимом... Дети были уверены, что вербные подарки им приносит сам этот вербный херувим или, как они его называли, "вербный купидон".

Я был участником в небольшом нарушении строгого монастырского обычая на Валааме. На этой суровой скале не любят праздных прогулок: откуда бы ни приплыл сюда далекий посетитель и как бы ни велико было в нем желание познакомиться с островом, он не может доставить себе этого огромного удовольствия, - говорю огромного, потому что остров поистине прекрасен и грандиозные картины его восхитительны. На Валааме за обычай всякий паломник подчиняется послушанию: он должен ходить в церковь, молиться, - трапезовать, потом трудиться и, наконец, отдыхать. На прогулки и обозревания здесь не рассчитано; но, однако, мне, в сообществе трех мужчин и двух дам, удалось обойти в одну ночь весь остров и запечатлеть навсегда в памяти дивную картину, которую представляют при бледном полусвете летней северной ночи дикие скалы, темные урочища и тихие скиты русского Афона.

Сегодня имя Николая Семеновича Лескова по праву находится в одном ряду с великими классиками русской литературы, но современники неоднозначно оценивали неповторимый язык и самобытный стиль писателя. Настоящее признание пришло к автору только в 20 веке, доказательством которого стали миллионные тиражи, десятки экранизаций и постановок, но главное - искренняя любовь миллионов читателей.

Шел разговор о воровстве в орловском банке, дела которого разбирались в 1887 году по осени.Говорили: и тот был хороший человек, и другой казался хорош, но, однако, все проворовались. А случившийся в компании старый орловский купец говорит: - Ах, господа, как надойдет воровской час, то и честные люди грабят. - Ну, это вы шутите. - Нимало. А зачем же сказано: "Со избранными избран будеши, а со строптивыми развратишися"? Я знаю случай, когда честный человек на улице другого человека ограбил.

"Есть вещи на свете". С этого обыкновенно у нас принято начинать подобные рассказы, чтобы прикрыться Шекспиром от стрел остроумия, которому нет ничего неизвестного. Я, впрочем, все-таки думаю, что "есть вещи" очень странные и непонятные, которые иногда называют сверхъестественными, и потому я охотно слушаю такие рассказы. По этому же самому, два-три года тому назад, когда мы, умаляясь до детства, начали играть в духовидство, я охотно присоседился к одному из таких кружков, уставом которого требовалось, чтобы в наших собраниях по вечерам не произносить ни одного слова ни о властях, ни о началах мира земного, а говорить единственно о бесплотных духах - об их появлении и участии в судьбах людей живущих. Даже "консервировать и спасать Россию" не дозволялось, потому что и в этом случае многие, "начиная за здравие, все сводили за упокой".

Душераздирающая история мнимо умершей жены, жестокосердного мужа и пылкого любовника дополняется неким скоморохом Скоморох, отказавшись от спасения души своей, гибнущей, как ему кажется, в неправедном ремесле, отдаёт ниспосланные ему деньги, способные стать для него воротами в праведную жизнь, на выкуп из рабства несчастной Магны, помогая ей воссоединиться с семьёю.Сама легенда в устах скомороха становиться рассказом о его собственном нечестивом и грешном падении, рассказом о заглублении своей души.

Сегодня имя Николая Семеновича Лескова по праву находится в одном ряду с великими классиками русской литературы, но современники неоднозначно оценивали неповторимый язык и самобытный стиль писателя. Настоящее признание пришло к автору только в 20 веке, доказательством которого стали миллионные тиражи, десятки экранизаций и постановок, но главное - искренняя любовь миллионов читателей.

Сегодня имя Николая Семеновича Лескова по праву находится в одном ряду с великими классиками русской литературы, но современники неоднозначно оценивали неповторимый язык и самобытный стиль писателя. Настоящее признание пришло к автору только в 20 веке , доказательством которого стали миллионные тиражи, десятки экранизаций и постановок, но главное - искренняя любовь миллионов читателей.

Странное приключение, которое я намерен рассказать, имело место несколько лет тому назад, и теперь оно может быть свободно рассказано, тем более что я выговариваю себе право не называть при этом ни одного собственного имени. Зимою 186* года в Петербург прибыло на жительство одно очень зажиточное и именитое семейство, состоявшее из трёх лиц: матери - пожилой дамы, княгини, слывшей женщиною тонкого образования и имевшей наилучшие светские связи в России и за границею; сына её, молодого человека, начавшего в этот год служебную карьеру по дипломатическому корпусу, и дочери, молодой княжны, которой едва пошёл семнадцатый год.

В течение моей жизни мне привелось видеть, как двигаются с места на место переселенцы и что с ними при этом иногда происходит. Расскажу здесьодин маленький случай, который остался у меня на всю жизнь в памяти. Дело было незадолго до уничтожения крепостного права. Ходили уже надежные слухи об "освобождении", но тем не менее купля и продажа людей еще производилась свободно. Пользуясь этим, некоторые именитые лица совершали тогда большие заселения принадлежавших им степных мест крестьянами, купленными на вывод из серединных губерний.

В тридцатых годах истекающего столетия в петербургском инженерном училище между воспитанниками обнаруживалось очень оригинальное и благородное направление, которое можно назвать стремлением к безукоризненной честности и даже к святости. Из молодых людей, подчинившихся названному направлению, особенно ревностно ему послужили трое: Брянчанинов, Чихачев и Николай Фермор. Все эти три воспитанника инженерного училища представляют собою очень любопытные характеры, а судьба их имеет общий интерес. Во всяком случае в ней есть многое, что может пригодиться как данные для характеристики тридцатых годов, а также и для уяснения современных разномыслий по поводу мнений о значении школы и о независимости человеческого характера.

Я позволю себе сделать маленькое сообщение об одном причудливом кристалле, открытие которого в недрах русских гор связано с воспоминанием об усопшем государе Александре Николаевиче. Дело идет о красивом густо-зеленом драгоценном камне, который получил название "александрит" в честь покойного императора. Поводом к усвоению этого имени названному минералу послужило то, что камень впервые найден 17 апреля 1834 г., в день совершеннолетия государя Александра II. Местонахождением александрита были уральские изумрудные копи, находящиеся в восьмидесяти пяти верстах от Екатеринбурга по речке Токовой, впадающей в Большую Ревть. Название "александрит" дал камню известный финляндский ученый минералог Норденшильд, именно потому, что камень найден им, г-м Норденшильдом, в день совершеннолетия покойного государя. Сказанной причины, я думаю, достаточно, чтобы никакой другой не разыскивать.

Есть поверье, будто волшебными средствами можно получить неразменный рубль, то есть такой рубль, который, сколько раз его не выдавай, он все-таки опять является целым в кармане. Но для того чтобы добыть такой рубль, нужно претерпеть большие страхи. Всех их я не помню, но знаю, что, между прочим, надо взять черную без одной отметины кошку и нести ее продавать рождественскою ночью на перекресток четырех дорог, из которых притом одна непременно должна вести к кладбищу.

В одном произведении Достоевского выведен офицерский денщик, который разделял свет на две неравные половины: к одной он причислял "себя и своего барина, а к другой всю остальную сволочь". Несмотря на то, что таксе разделение смешно и глупо, в нашем обществе никогда не переводились охотники подражать офицерскому денщику, и притом в гораздо более широкой сфере. В последнее время выходки в этом роде стали как будто маниею. В конце сентября 1893 года в заседании Общества содействия русской промышленности и торговле один оратор прямо заговорил, что "Россия должна обособиться, забыть существование других западноевропейских государств, отделиться от них китайскою стеною".

В одном образованном семействе сидели за чаем друзья и говорили о литературе - о вымысле, о фабуле. Сожалели, отчего все это у нас беднеет и бледнеет. Я припомнил и рассказал одно характерное замечание покойного Писемского, который говорил, будто усматриваемое литературное оскудение прежде всего связано с размножением железных дорог, которые очень полезны торговле, но для художественной литературы вредны.

При толках о возможности близкой войны, недавно, как встарь, говорили о разных необыкновенных явлениях, которые, по мнению верующих, должны предвещать необыкновенные события. В Киеве, например, у храма Трех Святителей найдены в необыкновенном положении два человеческие скелета; в Кронштадте родился необыкновенный младенец, который тотчас же заговорил, что ему надлежит наречь имя "Иоанн"; прилетные грачи не заняли старых гнезд по набережью взморья, а завились ближе вовнутрь; многим был видим редактор Комаров в сербском военном убранье... Эти, а также и некоторые другие, столь же замечательные или, по крайней мере, очень редкие события в первых числах апреля месяца 1885 года отмечены русскими газетами великой и малой печати, и истолковывались как "предвещания" той "близкой войны", о которой в истекшие дни все говорили и все ждали решительных известий. Особенным значением пользовалось "проречение кронштадтского младенца".

Известный военный писатель генерал Ростислав Андреевич Фаддеев, долго сопутствовавший покойному фельдмаршалу Барятинскому, рассказывал мне следующий забавный случай. Проезжая с Кавказа в Петербург, князь однажды почувствовал себя в дороге нездоровым и позвал доктора. Было это, если я не ошибаюсь, кажется, в Темир-Хан-Шуре. Доктор осмотрел больного и нашел, что опасного в его состоянии ничего нет, а что он просто утомился и ему необходимо отдохнуть один день без дорожной качки и тряски в экипаже.

Роман о социалисте Вильгельме (Василии) Райнере, который долго жил за границей и русской жизни не знает, нигилистке Лизе Бахаревой, оставившей отчий дом, и еще нескольких персонажах, изображённых Лесковым с симпатией. Тем не менее, властолюбивые, безнравственные идеологи и «вожди» революционного движения (Арапов, Белоярцев, Завулонов, Красин) — описаны с нескрываемым отвращением.

Теперь (с наступлением весны 1892 года) мы можем сказать, что мы очень благополучно пережили крайне опасное положение, какое подготовили нам наше плохое хозяйство и неурожай прошлого лета!.. Беда сошла с рук сравнительно легко. Страдания поселян, описываемые корреспондентами современных изданий, конечно были велики и, как говорят, - "вопиют к небу"; но "ужас" впечатления, какое эти описания производят, очень слаб в сравнении с тем, что сохраняет в несвязных отрывках память о прошлых голодовках, когда не было никакой гласности и никакой общественной помощи людям, "избывавшим от глада".

Я, весьма вероятно, не решился бы написать этого очерка, если бы Вы первый не подняли своего голоса в защиту молодого человека, злополучные приключения которого здесь рассказаны. Ваш почин в этом деле дал мне мысль и возможность несколько подробнее опровергнуть злостные клеветы, преследовавшие Артура Бенни при его жизни и не пощадившие его в некрологе, напечатанном после его смерти.

Весною 1894 года один из известных русских писателей высказал несколько смелых мыслей о том, какие "подруги жизни" лучше для литератора - образованные или необразованные. Разбиралось и то, какие удобства и неудобства представляются литератору в сожительстве с женщиною образованного и что он может встретить с простою женщиной малого развития. Предложенные вопросы, может быть, и несерьезны, но они не лишены своего интереса. К сожалению, возбудивший их автор почему-то, однако, не развил своих положений и не доказал их основательности. В другом бойком органе ему возражали и смешно и ехидно, но тоже не сказали ничего выясняющего дело. Верно, это так и должно быть, "чтобы всегда оставалось сказать о женщинах нечто новое" (Boufflers). Я тоже не имею ни малейшей претензии свести любопытный спор к какому-нибудь решительному заключению, но я хочу дать кстати подходящие иллюстрации, которые беру из моих воспоминаний о литераторской жизни.

Предмет рассказа составляет «житье-бытье» представителей старгородской «соборной поповки»: протоиерея Савелия Туберозова, священника Захария Бенефактова и дьякона Ахиллы Десницына.

По одному грустному случаю я в течение довольно долгого времени посещал больницу для нервных больных, которая на обыкновенном разговорном языке называется "сумасшедшим домом", чем она и есть на самом деле. За исключением небольшого числа лиц испытуемых, все больные этого заведения считаются "сумасшедшими" и "невменяемыми", то есть они не отвечают ни за свои слова, ни за поступки.

Совместительство у нас есть очень старое и очень важное зло. Даже когда по существу как будто ничему не мешает, оно все-таки составляет зло, - говорил некоторый знатный и правдивый человек и при этом рассказал следующий, по моему мнению, небезынтересный анекдотический случай из старого времени. - Дело идет о бывшем министре финансов, известном графе Канкрине. Я записал этот рассказ под свежим впечатлением, прямо со слов рассказчика, и так его здесь и передам, почти теми же словами, как слышал.

«Алхимик» – самый известный роман бразильского писателя Пауло Коэльо, любимая книга миллионов людей во всем мире.В юности люди не боятся мечтать, все кажется им возможным. Но проходит время, и таинственная сила принимается им внушать, что их желания неосуществимы.«Добиться воплощения своей Судьбы – вот единственная подлинная обязанность человека...», – утверждает Пауло Коэльо.Этот ставший культовым роман-притча способен изменить жизнь своих читателей.

Илья Ильф и Евгений Петров — знаменитые советские фельетонисты и писатели-сатирики первой половины ХХ века. В соавторстве они создали известнейшие романы "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок", повесть "Одноэтажная Америка", а также несколько циклов новелл.
"Двенадцать стульев" — культовый роман Ильфа и Петрова и одно из лучших произведений отечественной литературы. Книгу предваряет вступительная статья Александры Ильиничны Ильф, дочери одного из авторов.

Илья Ильф и Евгений Петров — знаменитые советские фельетонисты и писатели-сатирики первой половины ХХ века.В соавторстве они создали известнейшие романы "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок", повесть "Одноэтажная Америка", а также несколько циклов новелл.
Повесть "Одноэтажная Америка" — результат поездки авторов в Соединенные Штаты в середине 1930-х годов, воплощениеих поисков "настоящей Америки", их личное открытие Америки. Книгу предваряет вступительная статья Александры Ильиничны Ильф, дочери одного из авторов.

«Мои желания — прежде всего» — таков был девиз Фрэнка Алджерона Каупервуда и главного героя первой книги «Финансист» из «Трилогии желаний» американского писателя Теодора Драйзера, опубликованной в 1912 году. Роман в переводе Марка Волосова повествует о жизни талантливого финансиста в Филадельфии, сыгравшего значительную роль в разработке системы общественного транспорта в Чикаго и Лондоне. В романе Драйзер показывает, как окружающая финансово-экономическая среда с самого детства формирует личность коммерсанта и биржевого дилера, для которого все средства хороши при достижении власти и богатства. В книге рассказывается как частная жизнь и бизнес не только тесно переплетаются между собой, но и оказывают прямое влияние друг на друга. Многие события экономической и политической жизни, описанные в романе, в особенности всё, что касается больших денег и бизнеса, находят повторение и в нынешней действительности.

Что остается у людей, захлебывающихся в огненном водовороте войны? Что остается у людей, у которых отняли надежду, любовь – и, по сути, даже саму жизнь?Что остается у людей, у которых не осталось просто ничего? Всего-то – искра жизни. Слабая, но – негасимая. Искра жизни, что дает людям силу улыбаться на пороге смерти. Искра света – в кромешной тьме...

«Анна Каренина», один из самых знаменитых романов Льва Толстого, начинается ставшей афоризмом фразой: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Это книга о вечных ценностях: о любви, о вере, о семье, о человеческом достоинстве.

Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы. Написанное Шаламовым — это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада. Файл электронной книги подготовлен в Агентстве ФТМ, Лтд., 2013.

Роман-эпопея Михаила Шолохова «Тихий Дон» — одно из наиболее значительных, масштабных и талантливых произведений русскоязычной литературы, принесших автору Нобелевскую премию. Действие романа происходит на фоне важнейших событий в истории России первой половины ХХ века — революции и Гражданской войны, поменявших не только древний уклад донского казачества, к которому принадлежит главный герой Григорий Мелехов, но и судьбу, и облик всей страны. В этом грандиозном произведении нашлось место чуть ли не для всего самого увлекательного, что может предложить читателю художественная литература: здесь и великие исторические реалии, и любовные интриги, и описания давно исчезнувших укладов жизни, многочисленные героические и трагические события, созданные с большой художественной силой и мастерством, тем более поразительными, что Михаилу Шолохову на момент создания первой части романа исполнилось чуть больше двадцати лет.

Роман известной английской писательницы Шарлотты Бронте – классика женской литературы. В нем есть все, от чего так замирает сердце: первое робкое чувство, обманутые надежды, верные друзья и настоящая любовь. Судьба героини трагична, но, несмотря на множество жизненных трудностей, Джейн находит в себе силы бороться за свое счастье!

Написание „Маленького принца“ начинается во время Второй мировой войны, когда Сент-Экзюпери вынужден оставить авиацию, после вторжения Германии на французские территорий, и найти убежище в Нью-Йорке. Именно этот элемент ностальгии по детству в „Маленьком принце“ показывает сильное желание Сент-Экзюпери вернуться во Францию и его надежду, что это произойдет в мирное время.

Тема "Маленького принца" занимает место в пустыне Сахара. Самолёт рассказчика - пилота разбился в пустыне. Он остался с небольшой пищей и водой. Пытаясь оценить реальные трудности аварии приближается Маленьким принцем, серьёзным белокурым мальчиком, который просит, чтобы ему нарисовал барашка.