Последнее Искушение
Kuhusu kitabu pepe hiki
«Читая ту или иную книгу, читатель чувствует внутреннюю жертву, приносимую ради ее написания автором. В случае с «Последним Искушением» мы ясно видим все движения души Н.Казандзакиса, следуем за его самоисчерпанием, за восходящей линией его драматичности, достигающей вершины в слове СВЕРШИЛОСЬ. «Свершилось» есть вопль, которому позволено раздаться с той единственной высоты, и который «закрывает» книгу. ... Кто проследил эту драму - драму поэта Одиссея, - тот понял, что ... в стремительном, молниеносном восхождении он прожил всю свою личную драму в непрестанно взвинченной и нарастающей агонии перед фактом надвигающегося конца. В Европе, насколько мне известно, внимание концентрировали на извращениях христианского мифа, заставивших самого Папу внести это произведение в перечень запрещенных книг. Это доказательство того, что в «Последнем Искушении» не увидели ничего, кроме стремления писателя сделать роман из христианского мифа, давая собственный его вариант и представляя свои толкования, но не состояния своей души, - своеобразную драму, о которой, если не увидеть ее вблизи и не связать с собственной эпохой, трудно понять, что она является глубочайшим событием его творчества.»
Никифорос Вреттакос
